Тяжелое противоречие
Краткое описание общественных проблем в современном обществе, связанных с разрушением его структуры в условиях кризиса. Не только российского, а всего, так сказать, современного, простите за неприличное слово, «постиндустриального».
Современное общество несет в себе крайне тяжелое противоречие: само по себе оно устроено сложно («постиндустриально»), система управления в нем устроена по феодальному принципу (жесткая вертикаль и принцип «вассал моего вассала – не мой вассал»), а элита вообще устроена по родоплеменному принципу. В результате все время создаются разные проблемы, которые так или иначе приходится преодолевать.
Одним из способов преодоления в последние десятилетия являлось резкое расширение числа богатых людей – финансовой элиты (не путать с реальной). За счет модели «рейганомики», стимулирования кредитования и эмиссии удалось увеличить количество богатых людей примерно в 10 раз по сравнению с нормальным количеством, которое может выдержать экономика, находящаяся в равновесном состоянии. Это позволило сильно уменьшить деструктивную активность талантливых и деятельных людей, которых в норме допустить до «кормушки» было невозможно, поскольку она просто недостаточно велика.
Как следствие, эти люди, которые искренне считают, что родились с серебряной ложкой во рту, начали активно двигать те принципы, которые, как они считали, стали причиной их «успеха» (о кавычках чуть позже). Именно их абсолютно искренняя активность и стала причиной «либеральной революции», с которой мы все имеем дело. В этом смысле очень интересен конфликт российской власти и Запада по поводу Украины: поскольку первая все время говорит об участии спецслужб в организации либеральной активности в этой стране, а Запад все время талдычит о «тяге людей к свободе».
Поддержанной, разумеется, финансово, но исключительно на частном уровне. Дело в том, что правы обе стороны. Потому что те, кто искренне поддерживает Майдан, не понимают, откуда растут корни этой «искренности», что правила все равно пишут элиты Запада и работающие на них спецслужбы. А Запад резонно отмечает, что уж коли он создал систему, которую искренне поддерживают люди, то обижать этих людей не нужно.
Беда состоит в том, что все «легенды о динозаврах», о том, как можно «быстро сделать деньги» и «войти в элиту», постепенно начинают сходить на нет. Причем последнее вообще никогда не реализовывалось – в родоплеменную элиту можно войти только через кровь, то есть – через брак. И никак иначе. Реальная роль нуворишей – это прислуга для элиты, и это уже постепенно становится заметно, а дальше будет заметно еще больше. Но стать богатым последние десятилетия действительно было можно, но больше, судя по всему, такого безобразия не будет. Более того, значительная часть богатых (разумеется, «новых» богатых, но от этого не легче, поскольку совокупно их уже сильно больше, чем «старых») перестанут таковыми быть, что сильно их расстроит.
Собственно, элитам, что сегодняшним, что во все времена, абсолютно наплевать на судьбы этих нуворишей. Все их проблемы – их личное дело. Проблема в другом. На протяжении многих десятилетий потенциальным бунтарям показывали то направление, куда они должны идти. И не просто направление, но и результат движения других туда же. То есть появление колоссального количества финансовых нуворишей было механизмом снижения социальной и управленческой напряженности. Грубо говоря, если есть возможность заработать много денег, никто не спрашивает, чем там занимается реальная элита…
Ну, или совсем примитивно: западным навальным дали возможность столько заработать на воровстве леса, что они просто забыли про свои «распилы». Им стало не до того.
Такая ситуация продолжалась несколько десятилетий – и вдруг закончилась. И сразу возникает как минимум два вопроса. Первый – что делать с теми, кто активный, но еще не богатый? Куда его толкать? В фашисты? В коммунисты? В ваххабиты? Все три варианта крайне опасные для власти и элиты, а альтернативы не видно. Но и второй вопрос не проще. Что делать с теми активными и уже умелыми, кто пока еще богатый, но в силу обстоятельств таковым скоро быть перестанет? При этом у него еще много ресурсов, и он прекрасно понимает, что происходит. Ну, во всяком случае, понимает те угрозы, которые относятся к нему лично…
Отметим, что самый простой способ решить проблемы этих «нуворишей» – это войти в реальную элиту. Беда в том, что массово его осуществить невозможно: мест там нет, да и не покупаются эти места деньгами. Поэтому возникает естественная идея эти элиты сменить – как в России/СССР в 1917 и 1991 годах. Сразу освобождается масса мест, которые можно занять. Разумеется, в нормальной ситуации «нувориши» не контролируют аппарат управления и ничего «такого» сделать не могут, но в условиях нынешнего кризиса ситуация меняется принципиально. Грубо говоря, используя активность тех, кто потерял все надежды на будущее (в том числе и тех, кто уже стал ваххабитом или фашистом), нувориши могут попытаться свалить современное государство и его элиту. Под предлогом того, что они допустили колоссальный кризис, с которым не знают, что делать.
Вот это и есть, с моей точки зрения, главная опасность для современной элиты. Поскольку та общественная группа, которую они вырастили вначале для борьбы с СССР, а потом поддерживали для канализации общественной активности, становится постепенно ее злейшим врагом. По той банальной причине, что сохраниться в рамках возврата экономической системы в равновесное состояние она не может в принципе. Но и потерять то, что имеет, она тоже не может, это тот случай, когда смириться невозможно.
На всякий случай, я еще раз объясню, почему считаю, что никакой договоренности быть не может. За последние десятилетия доля общей прибыли, которую перераспределяет в свою пользу финансовый сектор, выросла как минимум в 5 раз – с 10 до 50%. По мере развития кризиса она упадет в лучшем для финансистов случае до тех же 10% (скорее даже больше). А сама экономика упадет в развитых странах в два раза, что означает, что в абсолютном выражении финансовый сектор сократится на порядок. В 10 раз. Сколько в нем останется людей, которые смогут поддерживать уровень жизни выше среднего? И куда денутся все те, кто сегодня обеспечивает роскошное потребление?
Мне кажется, что именно этот конфликт элиты и выращенных за последние десятилетия «нуворишей» станет базой для разрушения и современного западного общества, и всей либеральной идеологии. Кстати, технически это будет похоже на конфликт в Российской империи начала ХХ века, в которой реальной причиной всех трех революций, скорее всего, стал иностранный (Британский) капитал, проникший на территорию страны после реформ Витте.
Я пока не вижу, как можно было бы этого конфликта избежать, поскольку альтернативой либералам-нуворишам могло бы стать традиционное общество (как, кстати, это и было в России), однако оно так активно разрушалось последние годы, что консолидировать его будет трудно. Во всяком случае, попытки Ватикана что-то сделать пока нарываются на жесткое противодействие либералов (во Франции католическую церковь чуть ли не террористической организацией собираются объявлять). Кстати, это почти автоматически переводит консервативный протест либерализму в крайне жесткие формы, в первую очередь исламские.
В общем, я, конечно, не настаиваю на своем понимании конфликтов в современном обществе, но мне кажется, что описанная выше проблема является одной из главных.
***
Настоящий текст является продолжением предыдущего (см. выше), написанного на эту же тему, однако здесь я хочу несколько сместить акценты. В предыдущем тексте я говорил о том, что резкое расширение финансовой элиты в последнее десятилетие создает серьезные проблемы для элиты «старой». Сегодня же хочу поговорить о проблемах управления обществом в целом.
После появления СССР «старые» капиталистические элиты стали существенно пересматривать механизмы управления обществом. Традиционные механизмы, которые явно или неявно транслировали обществу неизменность социального расслоения, на фоне СССР явно проигрывали и был взят курс на решение сразу двух задач.
Во-первых, были созданы механизмы перераспределения общественных богатств в пользу бедных слоев населения (развитие кейнсианских механизмов в рамках государственной экономической политики), во-вторых, были открыты лифты вертикальной мобильности в первую очередь в инновационных секторах экономики. Но и тот и другой механизмы работают только в условиях более или менее постоянного экономического роста, так что и в 30-е годы, и в 70-е годы прошлого века (то есть периоды кризисов падения эффективности капитала) у этой схемы начинались серьезные проблемы.
Сегодня, когда мы понимаем, что речь идет уже не столько об экономическом росте, сколько о серьезном спаде (связанном со структурными перекосами, возникшими в процессе реализации политики «рейганомики», проводимой с 1981 года), и возникает вопрос не только о том, что делать с «новыми» элитами (финансовыми в первую очередь), но и о том, как в принципе в сложившейся ситуации можно управлять обществом?
Вернуться к политике «до СССР» уже невозможно. Хотя СССР и нет, а его практика идеологически дискредитирована (пусть и не до конца и не самым убедительным образом), однако возвратить систему отношений, свойственную традиционному обществу, уже невозможно. Быстро, во всяком случае.
Кроме того, смириться с нищенской жизнью могут люди, которые никогда не видели альтернативы (как, собственно, это и было в традиционном обществе), но когда речь идет о десятках процентах от общего населения стран и регионов, которые еще вчера были «средним классом», трудно ожидать, что они добровольно смирятся с вечной нищетой. То есть подходы тут нужны другие.
Сегодня есть три принципиальных варианта. Первый предлагает ислам, в котором наиболее сильны традиционные ценности. В некотором смысле это реинкарнация идей коммунизма конца XIX века – полного уничтожения современного общества. С точки зрения современной элиты выглядит это крайне опасно, поскольку речь идет о том, чтобы создать реальное равенство – не только для бывшего «среднего» класса или «новых» элит, но и для элит старых. То есть – совершить глобальную революцию. Так что этот вариант для современных элит не подходит категорически.
Вариант второй – ограбить одних ради роста уровня жизни других. Это вариант жесткой диктатуры, скорее всего, с нацистским уклоном. Способ этот простой, но опасный, поскольку любой сильный диктатор склонен ликвидировать любое противодействие, в том числе со стороны элиты. Так что это способ опасный, хотя и приемлемый – на крайний случай.
Вариант третий – реинкарнация коммунистических идей. Тут все более или менее понятно, в том числе и то, как современной элите сохранить свою власть. В конце концов, какая разница, как называться – капиталистом или коммунистом – если речь идет о сохранении власти.
Теоретически, можно, конечно, назваться и мусульманином, но тут есть проблемы, связанные с тем, что современные элиты не очень понимают, как устроены отношения внутри исламского сообщества. А вот как это было устроено в СССР, изучили достаточно подробно.
Но среди трех перечисленных вариантов (может быть, есть и другие, но я их пока не вижу), первый и третий – исламский и коммунистический – отличаются еще одной негативной, с точки зрения современной элиты, особенностью. Это необходимость менять систему управления экономикой.
Не направление финансовых потоков, с этим справиться можно легко, а именно саму структуру управления. Это работа тяжелая и неблагодарная, так что если есть возможность, то ее нужно избежать. И остается только один вариант – националистическая диктатура. Ну, для США она может приобретать религиозный оттенок, скорее всего, в рамках псевдохристианских культов.
Именно по этой причине я все время говорю о том, что развитие «либеральных» «европейских» ценностей приведет к фашизму, поскольку все остальные варианты просто не проходят в нынешней ситуации.
И мы получаем довольно любопытную картину для западного общества, скажем, лет через 15–20. Это жесткая диктатура, которая железной рукой подавляет общественное недовольство большей части населения, балансирующего на грани нищеты, но которая не дает этому населению умирать с голода и обеспечивает минимальные шансы на работу. При этом управление этой системой вполне может обеспечить и нынешняя элита, быть может, в несколько сокращенном варианте. Разумеется, имеется в виду «старая» элита, финансовые нувориши шансов тут практически не имеют.
Разумеется, до тех пор, пока есть надежды на то, что экономический рост возобновится, никто не будет разрушать нынешнюю систему. Однако работа по созданию альтернативной модели уже ведется. Беда только в том, что людей под нее нет.
Управленцы 30-х годов прошлого века уже умерли, а современные «эффективные менеджеры» с дипломами MBA могут управлять финансовыми потоками, но не реальной экономикой. Отсюда следует, что ключевым элементом перестройки мировой элиты будет начало подготовки новой управляющей команды. Эту работу будет невозможно скрыть, так что ее начало как раз и будет сигналом того, что реальная элита поняла, что сохранить старую систему уже невозможно.
Обсуждать подготовку новой управляющей элиты я здесь не буду, но отмечу, что попадание в нее – это последний на много десятилетий шанс для людей избежать тотальной нищеты, других возможностей просто не будет. Это вообще общая ситуация.
Сокращение элиты никогда не идет по пути простого уменьшения, всегда сокращение происходит чуть сильнее, чем нужно, и появляется новая генерация в элите, которая и должна, собственно, обеспечить механизмы адаптации элиты к изменившейся ситуации. В нашем случае понятен даже механизм, по которому будет пополняться элита – это необходимость обеспечить прямое управление экономикой в условиях жесткой диктатуры.
Собственно, тут можно еще много говорить о том, как может развиваться ситуация, однако вопрос уже касается деталей, которые далеко не всем интересны.
Главный вывод, который можно сделать – что, с одной стороны, нас ждет резкое сокращение элиты, понимаемой в максимально широком смысле, с другой – последнее на много десятилетий вперед расширение «узкой» элиты, которая и будет управлять конкретными странами в среднесрочной перспективе. И, фактически, именно адекватное поведение в ближайшие годы может обеспечить для конкретных людей более или менее успешное (или же, наоборот, совершенно не успешное) будущее.
Михаил Хазин, “Взгляд“.