Туркмения: закономерности стихийного протеста

Протестовать против решений властей рядовой житель Туркмении не может. Этот принцип обеспечивает и специфика законодательства республики, и правоприменительная практика. Тем не менее протесты возникают, и хотя они не носят массового характера, но в них можно проследить если не систему, то ряд закономерностей.

Протест в Ашхабаде

Так, 2014 год в Ашхабаде начался с митинга в пригородах Ашхабада. Как сообщалось на сайте находящейся в Вене правозащитной организации Туркменская Хельсинкская инициатива по правам человека (ТИПЧ), 11 января на улицу вышли около сотни женщин, которые требовали открытия дорожного сообщения со столицей.

“Вокруг Ашхабада много дачных поселков. В них в основном проживают внутренние мигранты. Работу можно найти в основном в столице, и они из своих регионов семьями устремляются туда, арендуют квартиры в этих поселках”, – поясняет лидер оппозиционной Республиканской партии Туркмении в изгнании Нурмухаммед Ханамов. “Власти держат этих людей в “черном теле”, видят в них источник повышенной криминальной опасности. Чтобы избавиться от этой головной боли, власти отключали газ, воду, а тут решили просто перекрыть сообщение между этими поселками и городом бетонными блоками, в том числе для скорой помощи и пожарных машин. Но люди стали протестовать и добились открытия дороги”, – продолжает Ханамов.

То, что известно

“Далеко не все такие акции нам становятся известны, поскольку они могут проходить в городках, в селах, откуда нам сложно получать сообщения”, – говорит в интервью DW руководитель ТИПЧ Фарид Тухбатуллин. По его наблюдению, протесты происходят по разным поводам. Так, в ноябре 2012 года торговцы на рынке поселка Фарап на востоке страны выступили против закрытия базара – местный хяким решил, что это станет для покупателей и продавцов стимулом для выхода в поле на сбор хлопка.

“Люди, которых власть в прямом смысле лишила на два месяца хлеба, воспротивились, открыли рынок и продолжили там работу”, – рассказывает правозащитник. А в апреле 2013 года в том же регионе власти в рамках кампании против табакокурения стали при помощи полиции истреблять посевы табака. Местные жители, выращивающие его, в качестве протеста перекрыли автотрассу Атамурат – Туркменабад и держали ее закрытой до прибытия на место хякима велаята.

В том же апреле в Ашхабаде водители машин устроили достаточно массовую акцию протеста против отмены правительством ряда льгот, в частности льготы на бензин. На стихийную демонстрацию протеста неподалеку от управления внутренних дел собралось около двух тысяч водителей. “Подобные акции состоялись и в других регионах страны. Социальное напряжение особенно сказывается на тех, кто не имеет работы и подрабатывает частным извозом – лишение льготы на бензин очень существенно”, – напомнил Фарид Тухбатуллин.

Что можно изменить

Правозащитник видит следующую закономерность в акциях спонтанного протеста жителей: инициативы местных чиновников все-таки удается откорректировать, если люди набераются смелости, договариваются между собой и выступают с протестом. Но если речь идет о постановлении правительства, то эти акции не помогают. “Можно вспомнить акцию 2011 года, когда возмущенные жители протестовали против сноса их домов в Ашхабаде ради возведения там “беломраморных дворцов”, – говорит Фарид Тухбатуллин. – Но их просто разогнали, а дома снесли, поскольку решение о сносе принимал президент”.

По его словам, еще Сапармурат Ниязов постарался, чтобы в Туркмении не было и зачатков гражданского общества. “Подавлялись любые инициативы, вплоть до того, что закрывались детские или экологические кружки, – продолжает правозащитник. – И сегодня власти не оставили населению никаких законных способов высказать свое недовольство. Например, бесполезно обращаться в суд на действия представителя власти”. Такие попытки, по его словам, заканчиваются тем, что виноватым оказывается жалобщик.

В результате сотрудники спецслужб проводят с ним так называемые профилактические беседы, а если жалобщик продолжает упорствовать, то оказывается в тюрьме. “Поэтому такие митинги – единственный способ изменить решение власти. С другой стороны, закона о митингах в республике вообще нет. Поэтому, выйдя на улицу митинговать, они оказываются нарушителями закона. Законодательство в этом вопросе совершенно не разработано и это представляет собой мину замедленного действия”, – подчеркивает Фарид Тухбатуллин.

Нурмухаммед Ханамов обращает внимание еще на одну деталь: акция 11 января – это не первый случай, когда протестовать на улицу выходят именно женщины. Многие выходят с детьми. “Все-таки по отношению к ним у властей действуют какие-то сдерживающие инстинкты. А мужчин бы покрутили, избили и бросили бы в тюрьму”, – отмечает он.

Специфику же последней акции оппозиционный политик видит в том, что участвовавшие в ней внутренние мигранты разъедутся по своим регионам, но слухи о действенности требований, по крайней мере в столице, начнут расходиться по провинции.

Новый поворот

При этом Ханамов отмечает, что геополитическая ситуация вокруг Туркмении существенно изменилась, и сейчас среди угнетенного населения начала формироваться совершенно новая для республики протестная среда, а именно исламистская. “В 2013 году в Сирии на стороне исламистов стали появляться боевики из Туркмении. Группы туркмен действуют в Афганистане, в составе талибов и ИДУ. Не сегодня – завтра эти люди зададутся вопросом, почему они воюют против “чужих деспотий”, а не дома, где разве что женщины рискуют подать голос против притеснений, чинимых властями”, – считает лидер Республиканской партии Туркмении.

Виталий Волков, DW