Последовательность и адаптивность – исторически выверенные принципы внешнеполитической стратегии Китая
Внешняя политика Китая имеет трехтысячелетний опыт продвижения интересов страны в международных отношениях, она строилась и строится на неизменных принципах китаецентризма. Одними из этих проверенных историей принципов, исходящих из главной цели идеи китаецентризма – вовлечения других народов в китайскую цивилизацию с последующей их ассимиляцией, присоединением или завоеванием, являются последовательность и адаптивность внешней политики Китая. Такая стратегия Китаем применяется, в основном, к соседствующим народам, которые значительно уступают ему по своему потенциалу (численности населения, размеру территории, экономической мощи и т. д.) [1].
Последовательность предполагает реализацию задач внешней политики неотступно, шаг за шагом, расширяя и основательно внедряя свою культуру в повседневную жизнь вовлекаемых в китайскую цивилизацию народов, а также наращивая темпы роста торговых и экономических связей и поощряя миграцию китайцев. Неслучайно у кыргызского народа с древних времен бытует мнение, выраженное в его предупреждении своих потомков, что «начнешь превращаться в китайца, даже надев произведенную ими тапочку». Адаптивность означает продвижение интересов страны, не навязывая и не принуждая, а приспосабливая их к местным условиям, требованиям, законам и к складывающейся там общественно-политической ситуации. Иными словами, интересы Китая в краткосрочной и среднесрочной перспективе должны совпадать с интересами тех стран, с которыми идет сотрудничество. По этим принципам сотрудничество, а не противостояние должно привести к полному и окончательному вовлечению народов в китайскую цивилизацию.
Отсюда главная особенность этих принципов – отсутствие в них временных границ, т. е. их ориентированность на длительную историческую перспективу. Эти дипломатические стратегии, по мнению российского ученого В. С. Мясникова, «представляют собой нацеленные на решение крупной внешнеполитической задачи планы, рассчитанные на длительный период и отвечающие национальным и государственным интересам» [2]. По ним каждый последующий шаг на пути продвижения интересов Китая делается только при наступлении благоприятных для этого условий, пусть даже через сто или тысячу лет. Четко предусмотренных сроков не имеет и процесс адаптации или проникание китайской культуры и экономических и политических интересов в местную жизнь. Ведь они призваны для постепенной выработки у народов устойчивой потребности в приобщении к китайской культуре и незаметного подталкивания их экономик к вовлечению во внутрикитайские экономические отношения, в лучшем случае превращения этих стран в потребителей китайских товаров. Другими словами, данные стратегии нацелены на историческую перспективу и не имеют конкретных временных установок.
Помимо отсутствия временных границ и ориентированности на сотрудничество, а не на противостояние, для названных принципов китайской внешней политики характерно и то, что средства и методы дипломатии взяты не из принципов и норм и обычаев международного права. Они основываются на исторически проверенных стратегиях военного искусства, отличающихся тотальностью и абсолютным приоритетом цели над средствами. Даже поддержка связей друг с другом китайских мигрантов в странах проживания организована по военным правилам [3], что превращает их, несмотря на малочисленность, в монолитную силу, способную отстоять свои права без особых усилий; они – готовые штурмовые отряды китайской дипломатии. К примеру, стратегия поведения китайцев в той или иной стране, негласно установленная министерством иностранных дел Китая, строго по-военному обязательна для исполнения всеми – не только дипломатами, мигрантами, но и теми, кто давно получил гражданство других стран. Главное в этих стратегиях то, что внешнеполитическая цель должна быть достигнута любыми способами, хоть невиданным унижением, хоть привлечением неоправданно больших средств и ресурсов и затратой очень большого количества времени.
Продвижение интересов Китая, нацеленных на постепенное вовлечение народов в китайскую цивилизацию, не имеет строго определенного порядка осуществления комплекса мероприятий, они обусловливаются ситуацией, складывающейся в международных отношениях и протекающими в странах, оказавшихся в орбите его особого внимания, внутриполитическими процессами. Можно обозначить общие направления реализации этой стратегии и последовательность решаемых задач, лишь обратившись к истории взаимоотношений Китая с соседствовавшими с ним народами и сопоставив её с нынешней его внешней политикой. И в этом отношении задаваемый исторический процесс особенно хорошо отслеживается в книгах «История Синьцзяна (автор Тянь Вайцзянь, Урумчи, 2001 г.)» и «Синьцзян, китайская земля: прошлое и настоящее (коллектив авторов, Урумчи, 2006 г.)», написанных самими китайскими учеными и вышедших в Китае в русском переводе. Важность этих и других подобных книг заключается в том, что они написаны самими носителями китаецентристской идеологии, что позволяет глубже понять проводимую Китаем внешнюю политику в Центральной Азии.
В Китае шаг к такой исторической цели издревле начинался с детального изучения неприсоединенных территорий и жизни населяющих их народов. Обычно оно проводилось с отправкой дипломатических миссий и научных экспедиций во главе с известными придворными учеными. Подобные дипломатические миссии и научные экспедиции должны были не только дополнить те сведения об этих народах, которые имелись у китайцев, и организовать с ними сотрудничество, но и помочь в выборе стратегии распространения на них своего влияния. Преследование Китаем такой цели отмечается самими китайскими учеными. В частности, старший научный сотрудник Академии общественных наук Китая Ли Шэн, указывая на то, что написанные в период Чжаньго (465–221 гг. до н. э.) китайские летописи «Шаньхайцзин» («Писание о горах и морях»), «Чжушуцзинянь» («Хроника на бамбуковых дощечках»), «Мутаньцзычжуань» («Жизнеописание сына Неба Му»), «Ичжоуцзы» («Книга Ичжоу»), «Шицзи» («Исторические записки») и «Ханьшу» («История Хань»), в которых имеются подробные сведения о народах Синьцзяна и Центральной Азии, являются результатами научных и дипломатических миссий, отмечает, что главной чертой «этих источников о крае Сиюй является представление о единстве Сиюя и Китая» [4]. Хотя в то время Синьцзян и Центральная Азия были для Китая очень далекими и мало известными территориями.
Вся история внешней политики Китая показывает, что выбор стратегии вовлечения соседствующих народов в китайскую цивилизацию начинается с подписания с ними договоров о долговременном сотрудничестве или с установления, как в древности, полномасштабных связей. С этого времени, несмотря на складывающиеся ситуации или враждебные отношения с этими народами, направленность внешней политики на вовлечение их в свою цивилизацию и присоединение к Китаю, хоть и в далекой перспективе, становится неизменной, принятой навсегда. Об этом свидетельствует вся трехтысячелетняя история взаимоотношений Китая и народов Синьцзяна, вернее, народов Восточного Туркестана. В этом отношении мнение китайского ученого Тянь Вэйцзена о том, что «объединение Западных территорий (Восточного Туркестана. – Авт.) под властью Китая – неизбежный исторический процесс, предпосылкой которому послужили установление и развитие экономических и культурных связей между Китайской равниной и Западными территориями» [5], является общепринятой и официальной позицией власти этой страны. Причем идея объединения Восточного Туркестана, как мы показали выше, в Китае во всё это исторически длительное время оставалась главным смыслом внешней политики Китая.
За установлением дипломатических отношений разворачивалась работа по быстрому расширению политического, экономического и культурного сотрудничества. Они по мере возможности велись в условиях, весьма выгодных для народов и стран, которые в перспективе должны были бы быть интегрированы с Китаем или стать зависимыми от него. Такая политика в древности называлась «заключить врага в свои объятия» [6] путем предоставления возможности обогащаться [7]. Главное здесь заключалось в том, чтобы как можно больше стран вовлечь в торгово-экономические отношения с Китаем, ориентировать их экономики на экономику китайскую.
Наряду с развитием экономических отношений осуществлялась всяческая политическая поддержка руководителей государств. Они могли пользоваться поддержкой Китая как во внутриполитических, так и во внешнеполитических своих усилиях. И такая поддержка оказывалась путем заключения политического союза, установления родственных уз между правителями, отправки войск и многочисленных советников, выделения средств и т. д. При этом натравливание друг на друга враждующих племен и народов всегда было направлено на недопущение усиления кого бы то ни было из них. Как применялись Китаем эти и другие политические технологии в отношении соседних стран, очень хорошо описывается в работе кыргызстанского политолога Абдрахима Хапизова «Уйгуры: сквозь тернии веков» [8]. А в книге видного казахстанского общественного деятеля, уйгура по национальности Кахармана Хожамберди «Урумчинская трагедия 5 июля 2009 года» дается их современная трансформация [9].
Во все времена Китай исключительное значение во внешней политике придавал продвижению своей культуры в соседние страны, которое всегда шло параллельно с развитием политического и экономического сотрудничества. По сути, политическое и экономическое проникновение должно было нести с собой китайскую культуру – создавать у местного населения потребности в приобщении к китайской культуре и образу жизни (изучении языка, приобретении профессий, распространении китайского опыта, организации политической жизни, приглашении специалистов, способных организовать производство тех или иных товаров, и т. п.). Кроме того, дипломатические усилия направлялись на то, чтобы приезжающие из Китая специалисты, дипломаты, рабочие да и просто мигранты могли организовывать свою повседневную жизнь, вплоть до употребления пищи и удовлетворения своих культурных потребностей, как в Китае. Открываемые ими производства основывались на китайской традиции организации трудовой деятельности, а оформление их дизайна осуществлялось, как и сейчас, в китайском национальном стиле.
Успешная организация политического, экономического и культурного сотрудничества создавала условия для перехода к следующему этапу продвижения интересов Китая, а именно: к развитию и расширению инфраструктуры, коммуникаций и всяческому стимулированию миграции китайцев в эти страны. Ведь прокладывание и строительство всех видов дорог, создание структур, обеспечивающих обмен информацией, в т. ч. и научной, и безопасность торговли закладывают основу для развития и ускорения интеграционных процессов, которые в силу значительного превышения общего потенциала Китая над этими странами приобретают однонаправленный характер. Поэтому выстраиваемая таким образом коммуникация превращается в гравитационную силу китайской цивилизации.
А конечной целью постепенного увеличения китайцев посредством стимулирования их миграции, как указывали в своих стратегических планах китайские императоры, всегда было вытеснение местного населения из мест своего постоянного проживания или их ассимиляция [10]. Разнообразие технологий закрепления китайцев на местах их миграции поражает воображение своей оригинальностью и неожиданностью. Сразу можно заметить, что такое их ползучее проникновение в соседние территории вырабатывалось тысячелетиями.
На следующем этапе дипломатической работы по вовлечению соседних стран в китайскую цивилизацию акцент делается на превращение всего китайского в неотъемлемую часть жизни местного населения, легитимации этой культуры. На этом этапе особое значение приобретают внедрение китайского языка во все сферы жизнедеятельности людей и организация их жизни по китайским традициям и обычаям. Усиленно распространяется идея единства и близости соседствующих народов и Китая. Значительно увеличивается объем выделяемых Китаем средств на развитие экономик и постепенно вводятся такие системы управления, которые делают экономики этих стран полностью зависимыми от экономики Китая. Сами же китайцы начинают рассматривать зависимые экономики просто частью экономики своей страны. В политической сфере заключаются договоры, обязывающие страны согласовывать свои действия не только в международных отношениях, но и в управлении внутриполитическими процессами. Навязываются китайские стандарты государственного управления, а политическая система постепенно начинает перестраиваться на китайский лад.
Таким образом, вся история Китая показывает, что в отношении соседствующих народов, которые значительно уступали ему по своему потенциалу, он в своей внешней политике всегда выбирал исходящую из идеи китаецентризма стратегию постепенного их вовлечения в китайскую цивилизацию. И неизменными, исторически выверенными принципами такой внешней политики являются ее последовательность и адаптивность. Именно эти принципы позволяют ставить перед внешней политикой задачи, рассчитанные на длительную историческую перспективу, т. е. задачи, не имеющие временных измерений, и обеспечить на основе не противостояния, а сотрудничества приспособление китайской культуры к условиям жизнедеятельности людей этих стран. Ведь само бесконфликтное приспособление культуры к чужой среде требует очень много времени. Еще одной характерной чертой данной стратегии продвижения интересов Китая является то, что средства и методы реализации внешнеполитических задач он черпает, как отмечено выше, не в принципах и нормах международного права, а в стратегии военного искусства, отличающейся своей тотальностью.
Последовательность реализации данной стратегии внешней политики можно обозначить лишь в общих чертах, поскольку она не имеет строгих временных границ. В древности к выбору такой стратегии приходили после проведения многочисленных дипломатических миссий и научных экспедиций, порой длившихся сотни лет (в современных условиях в этом нет особой необходимости, поскольку о любой стране в мировой информационной среде представлено достаточно информации). Вторым шагом было установление устойчивых связей и заключение широкомасштабных дружественных договоров. Затем разворачивается сотрудничество практически во всех сферах двусторонних отношений, и ключевым моментом этого и последующего этапов реализации данной стратегии остается всесторонняя поддержка Китаем этих стран. Последующий этап продвижения интересов Китая в этих странах характеризуется оказанием им помощи в развитии коммуникаций, связывающих их с Китаем. Так как на всех стадиях реализации этой политики особое значение придается медленному продвижению китайской культуры в эти страны, дипломатические действия направляются на окончательное закрепление в них китайской культуры и приведение этих стран к полной зависимости от Китая.
Асанбеков Муканмедий, “Время Востока“
Литература
1. Внешняя политика государства Цин в XVII веке. М., 1977. – С. 51.
2. Мясников В. С. Антология хитроумных планов // Харро фон Зенгер. О китайском искусстве жить и выживать. Стратагемы. – Т. 1. – М., 2006. – С. 8.
3. Гельбрас Ф. Китайское землячество в Москве // Азия и Африка сегодня. – 1999. – № 11. – С. 34.
4. Синьцзян, китайская земля: прошлое и настоящее. – Урумчи, 2006. – С. 5.
5. Вэйцзян Тянь. История Циньцзяня. – Урумчи, 2001. – С. 16.
6. Харро фон Зенгер. О китайском искусстве жить и выживать. Стратагемы Т. 1. – М., 2006. – С. 152.
7. Конрад Н. И. Суньцзы: Трактат о военном искусстве. – М.; Л., 1950. – С. 37.
8. Хапизов А. Уйгуры: сквозь тернии веков // Иттипак. – 2012. – № 6 (207), июнь. – С. 10.
9. Хожамберди К. Урумчинская трагедия 5 июля 2009 года. – Алматы, 2010. – С. 21–42.
10. Мясников В. С. Традиции китайской дипломатии и реализация Циньской империей стратегических планов в отношении Русского государства в XVII веке. – М., 1977. – С. 15.