“НАТО в любой момент может войти на территорию нашей страны”
Мы продолжаем подводить итоги уходящего года. На сей раз – в области геополитики. Различные комментаторы преподносят 2013-й как, возможно, самый успешный для Владимира Путина в области международной политики: «усыновление» Сноудена, урегулирование войны в Сирии, остановка евроинтеграции Украины… В результате «Форбс» признает Путина самым влиятельным человеком мира. Однако наш эксперт – президент Академии геополитических проблем РФ, доктор исторических наук, генерал-полковник Леонид Ивашов – считает, что это явная натяжка.
– Леонид Григорьевич, какие основные геополитические события, произошедшие в уходящем году, можно отметить для России как итоговые?
– В этом году Россия несколько подняла свой геополитический авторитет и статус. Здесь можно отметить разрешение ситуации в Сирии, невыдачу США Сноудена и еще ряд самостоятельных шагов, в том числе и в рамках БРИКС и Шанхайской организации сотрудничества. Что касается Сирии, то мы впервые, начиная со времен Горбачева, применили в Совете Безопасности ООН право вето (правда, в то же время мы не вносим предложений по изменению состава Совета Безопасности ООН и его переформатированию). К положительным моментам можно отнести и то, что к Путину пришло осознание необходимости защищать свой минимальный суверенитет с опорой на собственные силы. Речь идет о том, что он пытается усилить армию, восстановить оборонно-промышленный комплекс, развивать военное производство, где-то даже о науке идет речь.
Но в то же время мы проигрываем Украину, и мы так и не смогли вылезти из мировой финансовой системы. Сегодня мы все еще зависим от Международного валютного фонда, наши деньги, более 500 млрд долларов, работают, по сути дела, на американскую экономику. Мы их не можем вытащить и инвестировать в развитие страны. Мы по-прежнему находимся под мощным прицелом НАТО. Постоянное представительство России при Северо-Атлантическом альянсе нам, по сути, никаких плюсов не приносит. А на основе других организаций, таких как Шанхайская организация сотрудничества, мы так и не создали основ для коллективной безопасности ее стран-участников.
То есть, с одной стороны, российское руководство набило себе некую цену, а с другой — нельзя сказать, что Россия — это самостоятельная страна. А если мы проиграем еще и Украину, то это будет тяжелое поражение для российской внешней политики, которое принесет множество минусов для нашего геополитического положения.
– Но ведь вопрос с Украиной вроде бы решен. И деньги – 15 млрд долларов – пойдут из Фонда национального благосостояния, средства которого размещены как раз в зарубежных ценных бумагах. То есть мы вынимаем эти деньги из западной экономики и по своему усмотрению направляем их близкому нам народу.
– Это пока намерение. А вот отдадут ли американцы нам эти деньги, это вопрос. Возможно, что это останется просто нашим желанием, а деньги — виртуальными. Американские финансовые воротилы могут что-нибудь придумать, чтобы деньги так нам и не вернулись. И тогда мы встанем перед дилеммой: или давать Украине из своих кровных, или пенять на американцев, то есть попытаться сыграть на противоречиях Украины и США. Но вряд ли Украина проявит здесь какую-либо настойчивость. Скорее, она будет требовать обещанного именно у России.
– Откуда такие сомнения? Такое уже случалось?
– Да, Америка не отдает немцам их деньги и золото. Об этом и Ангела Меркель говорила, и в немецкой прессе на эту тему шли дискуссии. Они страшные должники планеты. За счет этого жируют, и отдавать из своего кармана вряд ли будут. Тем более сегодня Америка находится в состоянии кризиса.
– Вы говорите: Россия может проиграть Украину. Но разве внутриукраинский конфликт – это не суверенная проблема самого украинского народа? Ведь любое вмешательство извне во внутрироссийские проблемы наше политическое руководство тоже трактует как покушение на суверенитет. Огромная часть украинцев не доверяет своему президенту и олигархату и не желает входить в Таможенный союз. Майдан – это выражение этих настроений.
– Прежде всего, за этим стоят мировые финансовые воротилы из Америки, Британии и Европы. Это они заказывают эту ситуацию. Сегодня основной геополитической стратегией США является стратегия нестабильности. Они принесли нестабильность на Ближний Восток, пытаются ее принести в Латинскую Америку, Юго-Восточную Азию и сюда, к нам, на евразийское пространство. А если Украина «отвалится» от России, тогда нестабильность двинется на территорию постсоветского пространства: на Кавказ, в Центральную Азию и в другие регионы. И в этом геополитическая стратегия США объединяется с замыслами мирового финансового капитала. За счет нестабильности будет дезорганизована экономика, дальше страны-банкроты вынуждены будут встать с протянутой рукой перед МВФ и попросить денег. А кредиты — это удавка на шее суверенитета. Дальше кредитодатель начинает диктовать, как вести внутреннюю политику, кого на какие посты ставить и так далее.
– Выходит, итог украинской «операции» Кремля – пиррова победа?
– Но мы же признали себя побежденными в «холодной» войне, а победитель, как правило, оккупирует побежденную страну, расставляет повсеместно свою администрацию. С тех пор мы все еще живем в таком режиме. Поэтому приказало вашингтонское начальство отдать деньги за рубеж – мы согласились. То есть присутствует внешнее управление. И вырваться из этой оккупации непросто. Нужно еще понимать, что у нас, как и у Украины, есть соглашение, согласно которому НАТО может в любой момент может войти на территорию нашей страны. Это еще один дополнительный дамоклов меч, который завис над нашей страной.
– Вы имеете в виду договор №410940-4 с НАТО о том, что в случае народных волнений и техногенных катастроф войска НАТО могут беспрепятственно занимать территорию России и проводить здесь военные операции? Но ведь этот договор подписал лично Путин, относительно недавно, в 2007 году. А разве не он сегодня олицетворяет борьбу за суверенитет России? Вы же сами сказали, что к нему «пришло осознание».
– В 2006 году Путин впервые после окончания «холодной» войны сказал довольно резкие слова в адрес Запада, дал хороший геополитический анализ, и правильно сделал. Но затем его, видимо, прижали, и он дал отступные. Одним из отступных было назначение Сердюкова на должность министра обороны для разрушения армии, а другой — подписание договора с НАТО. Это говорит о том, что он несвободен и пока не может быть президентом суверенного государства. Мы, как я уже сказал, встроены в мировую финансовую систему, а это накладывает колониальные обязательства на нас. Мы находимся в подчиненном положении. И Путин маневрирует между разными лагерями. Изменить эту ситуацию ему, по всей видимости, не под силу. Он не мог долгое время убрать Сердюкова. Мы видим, как работает сегодняшнее правительство, а он не может отправить его в отставку.
– То есть представление о Путине как сильном национальном лидере преувеличено?
– Сегодня в мире сложилась ситуация, когда самостоятельных государств практически нет. Есть только несколько относительно свободных государств, типа Китая. Глобализация привела к тому, что почти все государства попали в сети мирового управления. А во главе этой сети стоит мировой финансовый капитал. Россия — одна из первых стран, которая находится в этом подчиненном состоянии. Чтобы вырваться из этой сети, нужно иметь мужество и выверенную, безошибочную стратегию. Но у России сегодня такой стратегии нет. Поэтому мы иногда делаем какие-то точечные самостоятельные шаги, но в целом рычаги давления на Россию мощные. Не зря нашим большим чиновникам сознательно дают воровать и прятать наворованное на Западе. Потом им предъявляют компромат, собранный на них, и объясняют, что им нужно сделать, чтобы он не стал достоянием общественности. Так и чиновники, и олигархи оказываются захваченными системой глобального управления. Поэтому они и маневрируют в рамках тех границ, которые им определили.
– Неужели НАТО реально может вторгнуться на территорию России? Справится?
– НАТО наращивает свои военные мускулы несмотря на то, что постоянно заявляет о снижении численного состава. Американский сегмент НАТО усиливается не количественно, а в военно-техническом смысле. У них появляются новые виды оружия, они применяют новые виды боя. Но и традиционные силы и средства войны тоже остаются. Посмотрите на Прибалтику: там ежегодно проводятся учения, в том числе и с переброской военных сил с американского континента. Идет отработка воздушных ударов, высадки с моря.
У США есть концепция быстрого глобального удара. Задача этой системы — нанести быстрый и точный удар обычным вооружением по любому региону мира в течение одного часа в случае конфликта или чрезвычайных ситуаций (о данной концепции Владимир Путин упоминал в последнем послании Федеральному Собранию – ред.). Они объясняют эти маневры тем, что, мол, таким образом они тренируются в борьбе с терроризмом. Но на самом деле все это нацелено на нас. Так что если они сокращают свою численность на несколько тысяч солдат, это вовсе не означает, что они не готовятся к войне. Они это делают ударными темпами. Взгляните на американский заоблачный бюджет. Для чего он нужен? Тоже для будущих войн.
– А чем мы можем ответить?
– Да, собственно говоря, ничем. Потому что мы можем получить натовский удар не только с запада, но и с юга, со стороны Турции. Те же авиационно-морские группировки базируются вблизи нашего Дальнего Востока, на японских островах. Там не только ПРО, но и ударные силы. Мы видим наращивание сил НАТО в зоне Арктики: там сосредоточены самые современные подводные лодки, крылатые ракеты, планирующие боевые блоки. Мы можем получить удар со всех стратегических направлений, а защитить их не в силах. Тем более появились новые типы вооружения – геофизическое оружие (вызывающее стихийные бедствия – ред.). Сегодня американцы разрабатывают и активно реализуют систему подавления всей нашей военной электроники. И то, что наши ракеты «варятся» при испытательном запуске, говорит о том, что они уже научились нарушать систему управления ракет. Так что угроза нарастает.
– Итак, ответить нам нечем. Теперь понятно, почему с 2010 года серьезно увеличились расходы на перевооружение армии. Планируется, что Россия за 10 лет потратит на эти цели 22 трлн рублей. Вопрос только – не уйдут ли эти деньги «налево»?
– Деньги, конечно, нужно выделять. Но вопрос – на что. Первое, что нужно было бы сделать, – выделить деньги на создание геополитического атласа всех среднесрочных и долгосрочных угроз для России. И дальше в масштабах государства выработать стратегии парирования этих угроз. Где-то их можно нейтрализовать дипломатическими средствами, например созданием лиги безопасности в рамках Шанхайской организации сотрудничества, а где-то – рычагами экономического давления. На решении этих задач должны быть сосредоточены лучшие мозги.
Можно, конечно, гнаться за наращиванием танков и ракет, а можно найти другие способы, например поставить территорию США под угрозу постоянного удара. Что, мы не можем нарушить систему управления США? Можем. Можно создать такие ударные средства, которые будут эффективными. А если деньги пойдут на большое количество танков, вертолетов, самолетов и баллистических ракет, то, возможно, это сыграет свою роль, но в целом все это может оказаться бесполезным перед новыми видами оружия.
– Вы в основном говорите об угрозе с Запада. Но разве с Востока никто не угрожает России? Давние территориальные претензии Китая к нашим дальневосточным территориям, демографическая экспансия и экспорт исламского фундаментализма из Средней Азии — разве всего этого нет? Оправдан ли евразийский вектор международной политики нынешней кремлевской администрации?
– Понимаете, в евразийском векторе развития России заинтересованы не только мы, но и Китай, и Иран, и ряд других восточных государств тоже. Все зависит сегодня от нас. Путин еще в 2011 году заявил о Евразийском Союзе (на сегодня в него, помимо России, входят Казахстан и Белоруссия, заявку на вхождение в форматы Союза подала Армения, о своих намерениях присоединиться к нему заявила Сирия, предполагается, что впоследствии это сделают Киргизия и Таджикистан – ред.). И нужно было дальше развивать модель этого Союза. Китай в своей главной газете «Жэньминьжибао» опубликовал передовицу под названием «Российско-китайский евразийский Альянс». Это они нам намекнули: давайте будем формировать союз коллективной безопасности. И тут же предложения Путина о Евразийском Союзе были атакованы госсекретарем США Хилари Клинтон. Она заявила: «Мы не допустим возрождения СССР под названием Евразийский Союз». И мы сразу понизили планку. Стали говорить о Таможенном союзе, а не о Евразийском. Это была попытка вырваться из-под контроля США. Но не получилось. Сейчас мы говорим только о Таможенном союзе и Евразийском экономическом пространстве, то есть о том, о чем нам позволяют. А о военно-политическом союзе на этом пространстве с интеграцией в него Китая, Ирана, Индии и в будущем, возможно, Японии нам говорить не разрешают. И мы молчим. Тем самым упускаем время, растрачиваем силы и движемся куда-то в будущее по непонятной хаотичной модели. У нас на сегодня нет никакого геополитического проекта. В этом наше слабое звено.
Справка
Леонид Ивашов с 1976 года служил в центральном аппарате Министерства обороны СССР, был начальником секретариата министров обороны, маршалов Советского Союза Дмитрия Устинова и Сергея Соколова. С 1987 года — начальник управления делами Министерства обороны СССР. В 1992—1996 годах — секретарь Совета министров обороны государств СНГ. С 1999 года — начальник штаба по координации военного сотрудничества государств — участников СНГ. В 1996—2001 годах — начальник главного управления международного военного сотрудничества Министерства обороны РФ.
Интернет-газета “ЗНАК“